— Взял на себя наглость похозяйничать...

Обхватываю чашку обеими ладонями, и подкравшийся к сердцу холод отдергивает мерзкие щупальца.

— Благодарю... — Отпиваю терпкий чай, улыбаюсь, изображаю радушие, хотя единственное, о чем мечтаю — куда-нибудь спрятаться от глубокого серого взгляда: настойчиво-пристального, изучающего, размышляющего, уничтожающего.

— Ты спросила, что дальше, — хрипит Влад, пару мгновений наблюдает за чем-то интересным в своей чашке и снова поднимает потемневшие глаза — я больше не вижу в них светлого ангела и одинокого усталого призрака. Все это — грани личности одного и того же парня. Парня, в которого я...

— Я не знаю, что дальше, правда. Может, ты мне подскажешь, как поступить, а, может, я сам сумею перевернуть этот гребаный мир... Завтра. Но сегодня... я не уйду. Можно?

Он встает, подцепляет заранее раздобытое в глубинах шкафа полотенце и закрывается в ванной. В прохладном воздухе на несколько мгновений зависает шлейф его волшебного парфюма, и я смиренно опускаюсь на диван. Кутаюсь в тонкий плед, протягиваю руки к бесполезному камину и наблюдаю за дрожащими кончиками бледных пальцев.

То, что едва не случилось на дне рождения дедушки Влада, все же неотвратимо произойдет, и я ловлю себя на мысли, что хотела этого с самого первого взгляда на сцену летнего феста. Не потому, что мечтала сорваться с поводка или доказать себе, что крутая. А потому, что... мгновенно влюбилась.

Я влюблена... Я в него влюблена.

И уверена, что никогда не раскаюсь.

Шум воды стихает, в комнате показывается Влад — в убитых джинсах и своей счастливой футболке с крылышками. Он убирает с волос полотенце, посылает мне обворожительную улыбочку, и я впадаю в ступор. Скорее всего, я сплю, и совсем скоро будильник немилосердно вырвет меня из счастливого сна обратно в московскую явь.

В окно задувает ветер, ведомая сквозняком штора с шуршанием и щелчками скользит по полу.

— Если бы Кнопка честно рассказала, нафига ей на самом деле деньги, я бы подыскал нормальное жилье, а не эту криокамеру! — возмущается Влад, взбирается на диван, настойчиво пролезает в мой уютный кокон из пледа и обвивает руками мою талию. — Чем займемся? Посмотрим кино?

— У меня интернета нет, — пищу еле слышно. — На днях потеряла симку...

— Ого. Это что, реально судьба?.. — Влад пялится на меня, как на чудо — недоверчиво, удивленно, завороженно, и я забываю дышать. Не выдержав, бросаю быстрый взгляд на его красивые губы, вспыхиваю, все порчу и ненавижу себя, но он ловит мой подбородок и возобновляет поцелуй, по недоразумению прерванный возле парка. Все внутри наполняется трепетным теплом, оно растекается по венам, обжигает, пугает и обездвиживает. Чтобы не сойти с ума, не закричать и не потерять сознание, я держусь за Влада, прижимаюсь к нему, но внезапно без остатка растворяюсь в нем...

— Покажи тату, — шепчет он мне в губы и запускает горячие ладони под футболку. — Покажи шрам. Покажи, что тебя тревожит. Покажи мне все.

***

Глава 34. Влад

— Аристократ, вот почему ты вечно интересничаешь и набиваешь себе цену? Так и скажи, что не ответишь взаимностью такой, как я или эта чудная Ульяна, но, если на горизонте нарисуется утонченная фифа с буферами четвертого размера, будет совсем другой расклад, верно?

— Нет, Дин, все не так. Любви и отношений в моей жизни точно не будет.

— Да почему, блин? Ты импотент? Монах? Или примкнул к тайному ордену и служишь темному божеству?

Сдерживаю горький смешок и киваю:

— Почти угадала.

Кнопка удрученно сплевывает на пыльный асфальт и хмурится:

— Я все равно докопаюсь до истины и расшевелю тебя, понял? Ты возьмешь свои слова назад, идиотина.

— Рискни. Но ты обломаешься, — шутливо вскидываю ладони, и Кнопка весьма обидно проходится по моим сомнительным достижениям и смачно посылает на три буквы.

Пронзительно-синее летнее небо нависает над крышей сквота, все, что мне дорого, еще живо и не разрушено...

Цветы источают тонкий аромат, теплый ветер согревает душу, я дурею от чистейшего, пронзительного, абсолютного счастья, распахиваю глаза и обнаруживаю себя в утреннем полумраке чужой маленькой комнаты. Рядом, уткнувшись носом в ямку между моими ключицами, тихонько сопит спящая Эрика, и я скатываюсь с горки эмоций — прямиком в бездонную пропасть.

Мозг услужливо подсказывает: пора паниковать, убегать и спешно переводиться в другой универ, но я осторожно глажу взъерошенную макушку Эрики, опускаю ладонь на ее хрупкую спину и крепко прижимаю к себе. Мысли больше не подчиняются упаднической логике — из меня словно разом выкачали все дерьмо и под завязку заполнили пустоту облаками сахарной ваты.

Тупой влюбленный кретин — вот в кого я сейчас играю.

У меня никогда не было нормального секса, но необъяснимая уверенность, что с Эрикой все будет по высшему классу, подтолкнула к активным действиям. Конечно, я изрядно нервничал — черт знает, каким гигантом был ее москвич, как с ней можно, а как — не стоит. Я мог запросто накосячить, обидеть, сделать что-то не так... Нес спонтанный пошлый бред, яростно засасывал ее губы и вел себя крайне нагло — почти сразу стянул с нее футболку, расстегнул лифчик, шарил клешнями по бархатной коже и по-настоящему кайфовал. Эрика пыталась прикрыть шрам, но я отвел ее руку — несмотря на изъян, она все равно остается красивой и чистой, а вот я, невредимый снаружи, на самом деле гнилой и никчемный...

Она выдохнула, отбросила сомнения и тоже включилась в дело — страстно, азартно, исступленно, и я завелся так, что готов был взорваться. Она поддавалась, и я заходил все дальше, но, когда наконец в нее вошел, натолкнулся на тонкую, мгновенно лопнувшую преграду и завис от осознания. Из груди Эрики вырвался стон.

— Я что... — изрядно офигев, я приподнялся на локтях и взмолился. — Пожалуйста, скажи, что это не так!..

— Ты у меня первый. Все хорошо... — прошептала она и улыбнулась, и я провалился в ее расширенные зрачки и утонул в них.

Я всегда был уверен, что в такой ситуации непременно испугаюсь, извинюсь и, поджав хвост, быстренько исчезну в закате, но от ее простого признания растекся лужей, самоликвидировался, перестал существовать.

— Ты у меня тоже, — зачем-то прохрипел я и окончательно съехал с катушек.

Я старался по полной, и вовсе не для того, чтобы Эрика побыстрее кончила и отвернулась — наоборот, мне хотелось, чтобы мы как можно дольше летали, дышали в такт и смотрели друг другу в глаза, быть с ней кожа к коже, обеспечить незабываемый опыт — вместе с ней его получал и я...

Прикрываю тонкие плечи Эрики пледом и разглядываю идеальное лицо, густые черные ресницы, подрагивающие во сне, припухшие розовые губы, шею с пятнышком засоса, шикарную грудь. Из нутра рвется адская жара, я опять готов к подвигам, хотя ночью устал почище, чем на трехчасовом сэте на сцене.

Где все эти годы был ее парень-придурок? Чем они занимались наедине? Неужто играли в шахматы и говорили о высоком? Он что, евнух, монах или прислужник сатаны?..

Я должен узнать о ней все. Расспросить, понять, принять. Помочь — и вовсе не потому, что Кнопка пообещала отпустить мне грехи.

По обыкновению, после опустошающих марафонов с Энджи я разбит, болен и искренне желаю умереть от омерзения к себе, однако сейчас приятно измотан и умиротворен, нахожусь в полной гармонии с собственным телом, и совесть не копошится опарышами в глубинах черной души.

Я готов свернуть гребаные горы, по недоразумению вставшие на моем пути, а в башке гудит от грандиозного, сокрушающего открытия и смирения перед ним.

Я завяз, как муха в сиропе. Я люблю... Я ее люблю.

Черт бы тебя побрал, Кнопка...

Прикасаюсь губами к теплому лбу Эрики и взываю к остаткам здравого смысла. Я и впрямь сентиментальная размазня, такой же, как Князь. Прежде чем встать на одно колено и торжественно вручить ей свое полумертвое сердце, не мешало бы раздобыть нормальный обогреватель, подключить интернет, починить капающий кран в ванной, а потом подыскать хату получше и поближе к универу.